Структурные и конъюнктурные факторы экономического роста в России

• Обновление прогноза в основном состоит в улучшении ожиданий относительно скорости восстановления экономической активности в 2021–2022 годах в базовом сценарии. Также скорректирована степень ожидаемой мягкости денежно-кредитной политики — краткосрочные и долгосрочные рыночные ставки будут ниже, чем мы ожидали ранее, так как инфляция может в течение значительного времени отклоняться вниз от целевого значения. Укрепление рубля относительно уровней середины ноября произойдет во всех трех сценариях (на 4–15%), но займет разное время. Бюджетная политика останется стимулирующей на протяжении 2021 года, но крупные дефициты 2020–2021 годов постепенно снизятся при возврате к бюджетному правилу.
• В результате противопандемийных ограничений и падения внешнего спроса экономика России и в 2021 году будет работать ниже своего потенциала. В среднем по году отклонение ВВП от потенциального уровня составит порядка -8% по сравнению с -4,5–5% в 2019 году. Приближение к потенциальному уровню в 2021–2022 годах будет обеспечено в основном восстановлением занятости и загрузки производственных мощностей. Это станет возможным благодаря существенно меньшей жесткости ограничений, вводимых во время повторных волн пандемии, а также постепенному улучшению внешней конъюнктуры. Как следствие, экономика будет расти темпами, опережающими потенциальные.
• Потенциальные темпы экономического роста превысят 2% после 2023 года. Это станет возможным благодаря (1) ожидаемому временному росту доступных трудовых ресурсов (отголоски беби-бума 1980–х и эффект пенсионной реформы), а также (2) продолжающейся адаптации российского рынка к шоку 2014–2015 годов. Положительные эффекты государственных политик и отдаленные последствия коронакризиса, вероятно, будут сравнительно менее ощутимы.
• Текущий экономический спад почти несравним с предыдущими тремя российскими кризисами по глубине и остроте. С точки зрения спада деловой активности текущий кризис является более острым, чем прошлые, однако при этом он характеризуется более стабильными ценами на основных макрорынках (кредитный, валютный и рынок труда). В результате того, что процесс адаптации сконцентрирован в отдельных отраслях, долгосрочные последствия кризиса могут быть малы по историческим меркам.

Уточнение показателей прогноза

См. макроэкономический прогноз АКРА «Вопросы и уроки экономического кризиса 2020 года» от 21 апреля 2020 года.

Предпосылки и динамика показателей базового сценария макроэкономического прогноза в основном остались неизменными по сравнению с предыдущей версией. Качественные изменения базового сценария коснулись двух элементов:

1.     Уточнена динамика восстановления экономической активности в 2021–2023 годах. Мы оставили без изменений оценку глубины спада в 2020 году, но переоценили вклад в него структурных и циклических факторов. Большее влияние последних подразумевает возможность более быстрого восстановления (подробнее на стр. 4–6). В частности, ВВП в реальном выражении может вырасти более чем на 3,5% в 2021 году за счет существенно меньшей жесткости ограничений, вводимых во время новых волн COVID-19. Это положительно сказывается на объемах деятельности сектора услуг, спад в котором объясняет 60–70% общего снижения деловой активности 2020 года.

2.     Мы также пересмотрели ожидания относительно мягкости монетарной политики Банка России. Факторы, сделавшие возможными снижение краткосрочных процентных ставок, и общая логика принятия регулятором решений описаны нами в исследовании от 05.06.2020. Постепенный возврат ключевой ставки к нейтральному уровню, вероятно, начнется не ранее 2022 года и может быть продолжительным, если среднегодовая инфляция некоторое время будет держаться на уровне менее 4%, что не исключено при реализации предпосылок базового сценария. На наш взгляд, в таком случае монетарный стимул будет выражаться скорее в более длительном сохранении умеренно низкой ключевой ставки, чем в глубоком, но краткосрочном ее снижении.

Таблица 1. Основные показатели базового сценария макроэкономического прогноза

Источник: АКРА

¹ Методология Всемирного банка, реальный прирост.
² Экономически активное население.
³ Индекс потребительских цен.

Во всех трех сценариях прогноза⁴ в среднесрочном периоде происходит укрепление рубля по сравнению с уровнями валютного курса середины ноября 2020 года (на 4–15%). Это станет возможно благодаря постепенному восстановлению спроса на основные товары, экспортируемые российскими производителями, а также снижению внешней оценки риска вложений в активы в развивающихся странах. В пессимистичном сценарии учтены и эффекты возможных новых финансовых санкций. Сроки укрепления рубля до относительно устойчивых уровней варьируются в диапазоне от трех месяцев до двух лет в зависимости от сценария.

Бюджетная политика будет значимо стимулирующей на протяжении всего 2021 года за счет временного отклонения расходов федерального бюджета от предельных расходов согласно бюджетному правилу.

Оптимистичный сценарий по-прежнему предполагает более быстрое окончание ограничений, периодически вводимых в связи с пандемией коронавируса. Пессимистичный сценарий, в свою очередь, помимо более жестких ограничений, предусматривает, что период ожидания эффективного медицинского ответа (появление и начало массового распространения прошедшей все необходимые проверки вакцины) может превысить два года от момента начала пандемии, а также включает в себя эпизод повышенного финансового стресса.

⁴ Основные показатели всех трех сценариев приведены в Приложении.

Таблица 2. Качественные предпосылки макроэкономических сценариев для России

Экономический рост: структурное и конъюнктурное

Вследствие ограничений, связанных с пандемией COVID-19, и падения внешнего спроса экономика России в 2020 году работает ниже своего потенциала⁶. Стабильно неполные занятость и загрузка производственных мощностей, вероятно, сохранятся на протяжении как минимум большей части 2021 года. При отсутствии новых потрясений впоследствии ожидается восстановление экономической активности примерно до потенциального уровня, которое уже практически не будет ограничено непосредственно пандемией коронавируса.

Подробнее о сложностях догоняющего роста см. макроэкономический прогноз АКРА «Напряженность в мировой торговле может перерасти в экономический спад к концу 2019 года» от 23 июля 2019 года (раздел «Странам со средним доходом на душу населения может стать сложнее демонстрировать догоняющий рост в ближайшие десять лет»).

Каков потенциал экономического роста и, соответственно, ожидаемый долгосрочный рост? По нашим оценкам, при полных занятости и использовании производственных мощностей, а также при условии отсутствия сбоев производительности, вызванных шоками, средние темпы роста российской экономики могли бы быть перманентно близки к 1,5–2%. Причем близкие к указанным темпы роста наблюдались бы и в 2000–х. Используемая нами модель экономического роста⁷ позволяет анализировать влияние отдельных факторов: около 2/3 потенциального роста можно считать устойчивым вкладом накопления физического капитала, около 1/3 — человеческого (см. рис. 1). Повышенный рост в 2000–е был почти наполовину обусловлен выходом из трансформационного периода 1990–х, в процессе которого были постепенно задействованы частично простаивающие производственные мощности, снизилась безработица и произошла длительная адаптация к рыночной экономике и новой структуре внешнеторговых связей. В этом отношении рост был во многом циклическим, временным, поэтому уверенно рассчитывать на подобные темпы в будущем тяжело.

Рисунок 1. Разложение среднегодового экономического роста по структурным и циклическим факторам

Источник: расчеты АКРА

Под производительностью в данном тексте мы понимаем то, что в литературе чаще всего называется совокупной факторной производительностью (TFP — total factor productivity). В используемой модели ее изменение определено как часть экономического роста, которую нельзя объяснить прочими факторами. Мы считаем ее циклической компонентой, так как интерпретируем ее колебания как временные потери эффективности распределения доступных ресурсов в результате экономических шоков.

Каков вклад производительности и почему он неравномерен?
Производительность, точнее циклическая ее часть (включена в прочее на рис. 1), до 2014 года вносила ощутимый положительный вклад в темпы экономического роста. Во многом это объясняется ее настолько же ощутимым провалом в 1990–е. Нарушение производственных цепочек и денежного обращения не позволяло полностью использовать потенциал экономики на протяжении длительного периода. Тем не менее к началу 2010–х эти эффекты сошли на нет. Подобная последовательность негативного шока и постепенной адаптации производительности, по-видимому, наблюдалась и после 2014 года, когда вклад прочих факторов в среднем снижал экономический рост на 1 п. п. в год на протяжении нескольких лет. Если считать, что происходит подстройка к новому уровню цен на энергоресурсы и валютного курса, режиму санкций и контрсанкций, которая в итоге позволит полностью отыграть падение производительности, это должно поддерживать экономический рост на протяжении некоторого периода. Мы экспертно оцениваем длительность такого восстановления в 15–25 лет с начала шока (в том, что касается, например, импортозамещения сложной машиностроительной и электронной продукции). В этой связи мы оцениваем среднегодовой вклад адаптации в +0,2–0,3 п. п. в 2020–2030 годах.

Последствия пандемии COVID-19, согласно нашим оценкам, не полностью уложатся в период 2020–2022 годов и с точки зрения влияния на экономический рост, хотя в основном и будут состоять во временном отклонении уровня занятости и загрузки мощностей именно в эти годы от потенциальных. Мы также ожидаем шок производительности, который, однако, будет несопоставим по величине с аналогичным шоком в 1990–е или после 2014 года. Мы пришли к такому выводу на основе количественного сравнения структуры последних четырех экономических спадов (стр. 7–9). Процессы, потенциально влияющие на производительность, знак и период их влияния перечислены в табл. 3.

Таблица 3. Процессы, связанные с коронакризисом и потенциально наиболее сильно влияющие на производительность труда

Источник: АКРА

Есть ли перспективы ускорения потенциального роста? После 2023 года потенциал экономического роста на протяжении нескольких лет будет близок к 2% или даже немного превысит данный уровень благодаря дополнительному вкладу численности рабочей силы (порядка 0,5–0,6 п. п. в год в среднем в 2024–2030 годах). Ее прирост будет связан с эхом беби-бума 1980–х, а также эффектом пенсионной реформы, переходный период которой закончится в 2028 году (см. рис. 2). Несмотря на то, что исторически рабочая сила слабо эластична по численности людей в трудовых возрастах, мы считаем, что прочие факторы ее динамики, такие как изменение доли работающих пенсионеров, будут менее выражены в 2020–е, в связи с чем прирост будет заметен.

Рисунок 2. Динамика рабочей силы — фактор потенциального роста в 2023–2028 годах

Источник: расчеты АКРА

Наибольшие перспективы роста доли инвестиций в экономике в целом мы связываем с изменением структуры собственных государственных расходов в пользу инвестиционных. Эффекты пенсионной реформы теоретически позволяют это сделать при сохранении приблизительного баланса.

Отдаленные эффекты государственных политик также не стоит сбрасывать со счетов. Социальные политики, прямо или косвенно направленные на повышение рождаемости и продолжительности активной жизни населения, в случае успеха могут оказать ощутимое влияние на трудовые ресурсы, но за горизонтом прогноза и в основном после 2030 года.

Государственное стимулирование инвестиций в основной капитал может также дать ограниченный эффект: в 2024–2030 годах мы видим возможность поддержания исторически высокого вклада инвестиций в ВВП и, как следствие, дополнительного эффекта на объемы производственного капитала (учтен в соответствующей компоненте потенциального роста).

Наконец, продолжающееся развитие цифровой оболочки государственных услуг — дополнительный потенциально влиятельный фактор роста, если учитывать величину и роль государства в российской экономике. Вместе с тем количественная оценка эффекта данного процесса на ВВП затруднительна, поэтому сохраняет за собой статус позитивного риска в рамках нашего базового прогноза.

Насколько быстрым может быть восстановление экономической активности? Расчет на основе выбранных нами предпосылок показывает, что возвращение к предкризисному статусу-кво может произойти в 2022–2023 годах (в годовом выражении, см. рис. 3).

Ранее речь шла о темпах роста потенциального ВВП. На рис. 3 изображено отклонение ВВП от потенциального уровня.

Рисунок 3. Отклонение ВВП от потенциального уровня в 2005–2024 годах, %

Источник: расчеты АКРА

Нынешний кризис во многом мягче, несмотря на очень резкие колебания деловой активности

Сравнение динамики основных макроэкономических показателей в текущем году и в течение кризисов 1998, 2008–2009 и 2014–2015 годов позволяет сделать вывод о том, что отдельные макрорынки в России сейчас испытывают существенно меньшее давление.

В частности, внутренний валютный рынок показывает более стабильную динамику (график 3, стр. 8), несмотря на сопоставимый шок цен на экспортируемые товары (графики 1–2). В связи с этим цены на импорт относительно слабо меняются по отношению к ценам на локальные товары и не приводят к существенному изменению внутренних издержек производства и повышенной инфляции (график 4).

Кроме того, возникает меньше стимулов для оттока средств населения и компаний из банковской системы и валютизации депозитов, что обуславливает меньшее давление на банковскую ликвидность. В итоге общий уровень финансового стресса меньше (график 7), в частности, под меньшим давлением оказывается рынок заемных средств, что выражается в менее волатильных процентных ставках (графики 5–6).

Заметное влияние на стимулы к размещению средств на банковских счетах по-видимому также оказали новый налог на проценты по крупным вкладам, а также введение практики использования эскроу-счетов при покупке квартир.

Ключевым отличием динамики текущего кризиса от предыдущих является острота спада. На первом этапе снижение объема покупок населением, вызванное нормативными ограничениями, а не экономическими стимулами, привело к самому быстрому за всю историю российских кризисов сокращению розничного товарооборота и объема предоставляемых населению услуг (графики 10–11, стр. 9). Поэтому, несмотря на более стабильные по историческим меркам промпроизводство (график 9) и строительство, деловая активность в целом также снизилась рекордными темпами.

Благодаря отложенному спросу на товары и услуги повседневного потребления (доходы упали, но структура их использования очень сильно сместилась в пользу сбережения на вкладах или в наличной валюте) первая фаза восстановления также была рекордно быстрой. При этом и бюджетная, и монетарная политики (графики 12–13) сейчас способствуют этому в значительно большей мере, чем во время предыдущих кризисов. Описанная скорость восстановления активности и действие контрциклических политик объясняют, почему всплеск безработицы на данный момент исторически невысок (график 14), т. е. рынок труда также стабильнее, чем во время предыдущих кризисов.

Более стабильные макрорынки и цены на них означают, что временные потери эффективности производства и распределения товаров и услуг, связанные с необходимостью адаптации к новым условиям, не настолько велики, как можно было бы ожидать исходя из истории предыдущих кризисов. Поэтому, в отличие от кризиса 2014–2015 годов, в базовом сценарии мы видим возможность почти полной подстройки бизнеса и населения к новым условиям в течение 2020–2022 годов до состояния, в котором производительность труда будет очень близка к докризисному уже в 2023 году.

Приложение. Основные показатели сценариев макроэкономического прогноза

Таблица 1. Основные показатели базового сценария макроэкономического прогноза

Источник: АКРА

⁸ Методология Всемирного банка, реальный прирост.
⁹ Экономически активное население.
¹⁰ Индекс потребительских цен.

Таблица 2. Основные показатели пессимистичного сценария макроэкономического прогноза

Источник: АКРА

Таблица 3. Основные показатели оптимистичного сценария макроэкономического прогноза

¹¹Методология Всемирного банка, реальный прирост.
¹² Экономически активное население.
¹³ Индекс потребительских цен.